[LaFee]

Часть шестая (заключительная).
Исчезновение.

По пустеющим улицам города, освещающимися лишь несколькими тусклыми фонарями, бежала девушка. Из ее правой руки сочилась теплая артериальная кровь, оставляющая красный след из капель позади. Фарлин вспоминала тот план города, найденный когда-то у отца, однако улицы перестраивались и все менялось. Девушка подбежала к какой-то старушке, возвращавшейся из супермаркета, и спросила дорогу к городскому кладбищу. Бабулька подробно объяснила путь и перекрестилась, вслед убегающей молодой особы. А Фарлин бежала все быстрее и быстрее, рассекая душный вечерний воздух. Она желала лишь одного - добежать.

Девушка не чувствовала асфальта, практически не касаясь его. Все мысли были заняты мыслью об отце и бабушке, остальное ушло далеко - за невидимую стену головной боли и шума, раздирающего мозг. Большой город... Можно сказать, что одна мечта Фарлин сбылась. Огромные просторы мегаполиса открылись, зазывая в свои объятия дитя, но, увы. Девушка не видела тех красот. Глаза устроили бойкот и вылавливали лишь то, что описывала старушка.

Массивные кованые ворота, статуя плачущей девы... Да, это здесь. Фарлин сощурилась, пытаясь рассмотреть план кладбища. Вскоре ей удалось найти новый квадрат. Девушка снова побежала: направо, прямо, налево до дуба и снова налево. Ноги слушались подозрительно хорошо, но вот глаза начинали подводить. Она с огромным трудом начала читать надписи на надгробных камнях. Вот они...
Две аккуратные могилы за кованым заборчиком, свежие цветы и до боли знакомые имена. Боль и шум в голове теперь просто сводили с ума, составляя прикусывать губу до крови. В глазах потемнело так, что теперь различались лишь отдельные фрагменты пейзажа. Девушка села возле одного из надгробий. Чьего? Да не важно. Отец и бабушка были единственными людьми для нее вот уже шесть лет, а теперь лежали здесь, прямо под ней. Фарлин заплакала. Заплакала от душевной и физической боли, от обиды, от собственной бесполезности, от чувства обреченности ... Правая рука онемела и посинела от потери крови. Девушка легла прямо на землю и левой рукой вытащила из правой осколок зеркала - того самого, которое отбирало и даровало ей минуты жизни.

Фарлин закрыла глаза и тут же открыла - разницы не было. Зрение отказало, вслед за рукой. Кончики пальцев ног тоже похолодели, намереваясь сказать "Прощай". Девушка снова улыбнулась той слабой, обреченной улыбкой и взглянула на небо невидящими глазами - умереть рядом с близкими - это счастье. Ее веки закрылись, а тело обмякло, когда зеркало зарябило, и появилась Нил. Отражение было похоже на призрака - бледного и прозрачного. Девушка ухмыльнулась и коснулась Фарлин своей бесплотной рукой. Тело заискрилось и стало медленно пропадать, словно и не было его. Когда оно пропало совсем, Нил уже уходила вдаль - в бескрайние просторы кладбища. Она шла (именно шла, словно реальность) и мурлыкала под нос какую-то незатейливую мелодию. Отражение достало откуда-то из кармана сигареты и, чиркнув зажигалкой, закурило.
- Хорошая была девчонка. Жаль, что шизофреник - могли бы подружиться. - Изрекла Нил, глубоко затянувшись и выпустив колечко дыма.
Отражение остановилось, словно в оцепенении. Потом улыбнулось совершенно адской улыбкой и мудро изрекло:
- А не пойти ли нам к аристократам?

И Нил исчезла в тот самый момент, когда у будущей вдовы, аристократки Агнессы, на чердаке появилось странное зеркало в белой витиеватой раме. Зеркало дурных предзнаменований.